Creepy Reddit

В конечном счете он оказался прав. Дом спас мне жизнь.

И он же ее и разрушил.

Я почти сразу поняла, что дом голоден. Помню как проснулась после первой брачной ночи, чтобы застирать простыни от девичьей крови, но пятна не было. Тогда я подумала, что в темноте мне просто показалось.

Но знаков становилось все больше. Я отлично готовлю, но в доме вся еда отдавала гнилью. А потом за одну ночь исчезло несколько целых мешков с рисом и сырыми курами. И, что самое странное, Роберт даже не помнил, что мы покупали эти продукты.

Всякий раз, когда я пыталась заговорить об этом, муж называл меня суеверной. Считал, что я придумываю сказки о пропаже лука, чтобы привлечь внимание. Мне иногда казалось, что он сошел с ума: так однажды Роберт принес мне коробку шоколадных конфет, а на утро клялся, что никогда этого не делал. Он был человеком той эпохи, быстро отметавшим женские страхи.

Тогда, в первые годы брака, мне пришлось постигать силу дома в одиночку.

Я бы никогда и не поняла, что может дом, если бы тогда не нанес визит друг Роберта – Томми. Они росли вместе, жили в соседних домах. Теперь же Томми работал на “Боинг” и прилично зарабатывал. Намного, намного больше, чем Роберт получал за перевоз товаров на грузовике.

Они пили всю ночь, пока похвальба Томми не довела Роберта до безумия. Друзья подрались. Не думаю, что Роберт хотел его убивать.

Я проснулась от шума в гостиной, спустилась и застала мужа рыдающего над телом друга. Голова Томми треснула, как спелый арбуз, потоки крови текли по ковру. Должно быть, он упал прямо на угол кофейного столика.

Роберт едва держался на ногах, пьяный и избитый. Я отправила его спать, заверив, что утром мы во всем разберемся.

Мне давно не приходилось делать уборку, ведь дом всегда вылизывал себя дочиста, тем не менее, в кладовке осталось немного спирта и уксуса, а в прачечной ждала стопка чистых полотенец. Но, когда я собрала все и вернулась в гостиную, крови почти не было. Лужа уменьшалась у меня на глазах, под шаркающий звук, будто вылизывалась огромная кошка. Я могла только кричать.

На мгновение захотелось убежать. Оставить Роберта в проклятом доме и помчаться обратно к родителям. Внутри нарастал страх, готовый выплеснуться и поглотить меня целиком…

А потом я передумала.

Да, зрелище ужасало, но это не вина Дома. Он просто наводил порядок.

Вот так я и сидела, завороженно глядя, как ветшает и исчезает тело Томми: сначала внутренние органы, затем кожа, туго натянутая на голых костях, а потом и сами кости. Даже прах мало помалу превращался в ничто. Все, что от него осталось – горстка монет из карманов.

Конечно, на следующий день, Роберт ничего не помнил. Он страдал от жуткого похмелья и знать не знал никого по имени Томми.

– Ооо, я больше никогда не буду так напиваться в одиночестве, – стенал он.

Несколько следующих лет мы прожили счастливо, как и положено идеальной паре и произвели на свет двух прекрасных детей: Кэролайн и малыша Роберта-младшего, которого все звали Бобом.

Я обожала Боба. Блестящий ребенок. В 18 месяцев он уже говорил полными предложениями и мгновенно запоминал песенки из рекламных роликов, которые крутили по телевизору. По ночам, когда я укладывала его спать, сын пел мне о хот-догах и мыле для рук…

Когда Роберт возвращался домой под утро, пропахший выпивкой и другими женщинами, я воспринимала это как неизбежное зло.

Но он становился все более вспыльчивым и раздражительным. Прошло совсем немного времени, и первая пощечина превратилась в первый синяк под глазом. Я начала думать. Строить планы. Планы, о которых могла рассказать только Дому. В темных уголках появились припрятанные ножи, и оставалось только молиться, чтобы мне никогда не пришлось ими воспользоваться.

Я и в страшном сне не могла представить, что он ударит детей. Только не Боба. А потом это просто случилось. Я вошла в кухню и увидела, как он бьет нашего мальчика кулаком в лицо. В глазах Роберта светилась смерть. После первого же удара, мой сын обмяк, по его лицу текла кровь… Бобу было всего пять лет.

В тот момент я не раздумывала. Вытащила из тайника длинный нож и вонзила его в спину мужа так глубоко, как только смогла. Видимо, мне повезло: он сразу рухнул, не успев сказать ни слова.

Кэролайн была там же. Забившись в угол она вопила: “Ты убила его! Ты убила папу!” Я попросила ее закрыть глаза и дать забвению сделать свое дело.

И действительно, на следующий день она даже не вспомнила, что Роберт существовал.

А вот Боб… Боб больше не был прежним. Что-то поселилось в его глазах. Он больше не пел. Забросил свои книжки с картинками. Он закатывал истерики и швырял в меня кубики. Как я проклинала себя за то, что позволила этому произойти. Надо было заколоть Роберта в ту же минуту, когда он поднял на меня руку, когда он еще не успел добраться до нашего мальчика…

– Пожалуйста, – просила я Дом, – пожалуйста, исправь его. Я буду кормить тебя стейками каждый день. Только исправь его.

Конечно, ничего не исправилось. Дом тут мог сделать не больше, чем я. Дом мог только есть.

Шли годы и Боб превратился в монстра.

Он унаследовал шикарную внешность отца, но вместе с ней и его жестокость. И все это было как будто преувеличено, мрачно гипертрофировано. И он держал меня за идиотку. Когда Бобу исполнилось шестнадцать, он начал приводить в дом девушек и осквернять их в подвале. Он не был нежен. И я никогда не видела одно и то же лицо дважды – девушки были слишком умны, чтобы вернуться.

Наверное я должна была прекратить это тогда же, точно так, как мне следовало остановить Роберта в переломный момент. Но я этого не сделала. Возможно потому, что видела в наклонностях сына свою вину.

Однажды я услышала крик из подвала, и, сбежав вниз, увидела Боба над телом мертвой девушки. Он выдавил из нее жизнь.

– Мне жаль, – пробормотал он. – Скажи ей, что мне жаль.

Он прошел мимо меня и вышел из подвала.

– Не надо, – вырвалось у меня, когда знакомый сухой скрип наждачной бумаги наполнил воздух. Но Дом не послушал. Я наблюдала, как девушка исчезала, кусок за куском.

В гостиной Боб лениво смотрел бейсбольный матч, развалившись на диване. Я наотмашь влепила ему пощечину.

– Убийца!

Он просто уставился на меня как на сумасшедшую.

– Мам, ты чего?

Боже, я видела по глазам, что он не врет. Что он искренне не понимает, о чем речь. Дом сожрал девушку и все воспоминания о ней. Кроме моих.

– Забудь, – пробормотала я и удалилась в свою спальню.

На следующий день он убил еще одну. Дом пожрал ее тело, оставив меня оцепенелым наблюдателем, а Боб все позабыл. Этот кошмар повторялся три дня подряд. Каждый раз он был уверен, что впервые решается дойти до конца. Что это его дебют. Дебют, к которому он, наверное, шел годами.

А я все пыталась собраться с силами и вонзить в него нож. Так же, как когда-то заколола его отца. И раз за разом не могла себя заставить.

На четвертый день меня разбудил крик Кэролайн. Все произошло быстро. К тому времени, как я добралась до ее спальни, она уже умерла. Боб сидел у ее кровати с ножом в руке.

– Почему я такой? Почему я таким родился, мама?

– Из-за твоего отца, – прошептала я сквозь слезы.

Он покачал головой:

– У меня не было отца.

– Ты уверен? Подумай хорошенько. У всех есть отец. Что ты видишь, когда думаешь о нем?

– Только серое ничего. Пустоту. – Он втянул воздух. – От нее воняет слюной и гнилью. И в этой пустоте есть мужчина, но я его не вижу… он там не один.

– Это он. Иди к нему.

Я открыла объятия сыну, прижав к себе в последний раз. А потом вонзила нож ему в спину, ровно в то же место, куда когда-то ударила Роберта.

Вот так остались только я и Дом. Полагаю, я стала не лучшей хозяйкой. Что-то разваливалось, другое ветшало. Ночами я слышала, как урчит у него в животе. Он никогда не наедался скудной пищей, что я оставляла. Знаю, он любил меня, но скучал по трапезам, которые могли дать ему только Роберт или Боб.

Я сотни раз хотела его продать, но покупатели всегда были одинаковыми: мужчины с жестокими глазами, готовы накормить дом досыта. И я оставалась. Наверное только мысль о том, что сотворит новый хозяин и держала меня в живых.

И все же, не счесть ночей, когда серая пустота манила меня. Когда хотелось раствориться в небытие, так легко и прекрасно… Да там был бы Роберт, знаю. Но Боб и Кэролайн тоже, и, я хочу так думать, там было бы отпущение. Хочу думать, что в глотке дома грехи растворяются как в кислоте.

Вдруг где-то там в сером тумане я нашла бы маленького Бобби такого, каким он был когда-то. Почти слышу, как он поет.

В посылке, отправленной вместе с письмом, ты найдешь то немногое, что осталось от меня. Урну с прахом. Дому понадобится всего несколько минут, чтобы расправиться с ним. Я знаю, это серьезная просьба – стереть человека из жизни, но возможно тебе стоит начать привыкать к этому, чем раньше, тем лучше.

Я очень надеюсь, что возьмешь меня с собой и позволишь уйти в пустоту. Мой мальчик ждет.

Искренне твоя,

Памела Чанг.

***

Долгое время я сидела на ступенях, перечитывая письмо. Неужели это правда, что все, кто был стерт, остались в недрах дома? Может и Аарон был там? Такой, каким я его помню, каким он был до переезда сюда…

– Мама? – спросил Дерек, подходя ко мне сзади. – Все хорошо? Занести посылку?

Я подняла коричневую коробку и осмотрела ее в лучах заходящего солнца. Она оказалась неожиданно легкой.

– Пока не знаю.

Мы с сыном зашли в дом, оставив коробку на крыльце.

~

Оригинал

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Но теперь его суперспособность открылась мне с другой стороны. Предыдущая владелица дома предположила, что Аарона стоит опасаться… Но я еще не знала, что это означает.

– Кен был практичным человеком. И безжалостным. – Аарон вгрызся в куриное крылышко и небрежно бросил кости на пол, чтобы дом подобрал их. – Он стал партнером в тридцать два. Он бы не хотел, чтобы я устраивал по нему траур. Он хотел бы, чтобы в борьбе за его место я пользовался любым оружием.

Я вся сжалась при слове “оружие”, но постаралась сохранить улыбку.

– Как я могу тебя поддержать? Может устроим ужин с кем-нибудь из партнеров… скажем, запоздалое новоселье. Старомодная, очаровательная традиция.

– Питер Грин – единственный, кто достоин внимания. Он возведет следующего на престол. Но нужно пригласить остальных претендентов. Я затмлю конкурентов прямо на домашнем стадионе. Единственный, кого стоит опасаться – Марлон Васкес, но он легко заводится, если создать условия. Мы позаботимся, чтобы его любимый шотландский виски не иссякал.

– Ты их сделаешь.

– Я знал, что не просто так тебя полюбил.

Несколько недель спустя коллеги Аарона прибыли на званый ужин. Марлон мне нравился, хоть и был главным конкурентом. Он с Биллом – его партнером – привезли шикарный шоколадный торт из пекарни с одной звездой Мишлен. Как всегда, они наперебой расхваливали мой наряд и фигуру, но больше всего меня тронуло, с какой нежностью они отнеслись к дому.

Билл изучал Эдвардианский период и бродил по дому, как ребенок в кондитерской, пуская слюни на инкрустацию из китового уса вокруг камина, резьбу на дубовых перилах и оригинальные наличники из красного дерева.

Дом воспринял комплименты с гордостью. Мне давно не было так легко. Дом ластился как ребенок, стремящийся показать себя с лучшей стороны, он пощадил даже мои самые нежные закуски. Вино и шампанское ждали своего часа, кейтеринг накрыл нам ужин из четырех блюд… Аарон сиял.

Ровно в шесть вечера мы получили известие, что Питер Грин заболел и не приедет.

Аарон сорвался. Это он, а не Марлон вливал в себя один бокал скотча за другим. К десерту он уже не говорил, а практически кричал, запинаясь, переходя от радости к гневу, словно раскачиваясь на качелях.

– Пусть победит сильнейший, – рыкнул он в какой-то момент, впечатывая свой бокал в бокал Марлона так, что содержимое расплескалось по полу.

– Вот я неуклюжий. – Марлон попытался сгладить ситуацию. – Давай я схожу за полотенцем и…

– Дом приберется, – бросил Аарон. – Поверь. Не трать время. – Он налил себе в бокал новую порцию и швырнул его на пол. – Давай, – закричал он в потолок. – Пей, ты же хочешь.

– Я думаю, нам пора домой, пока наша Тесла не превратилась в тыкву, – вмешался Билл.

– Вот всегда хотел спросить, кто из вас, ребятки, Золушка. – Аарон еще не закончил. Он смотрел на Марлона так… я лишь однажды видела этот взгляд, в ту ночь, когда он застрелил человека в белом костюме. Два точных выстрела – в сердце и в голову. Когда он научился так стрелять?

Я попыталась взять мужа за руку, прошептав:

– Милый, это не ты.

Он отдернул руку.

– Когда это ты стала экспертом в том, кто я такой?

– Ну, думаю мы немного перебрали. – Марлон встал и подхватил свое пальто. – Увидимся в офисе.

Остальные гости извинились и ушли вслед за ним. Когда последний скрылся за дверями, Аарон уставился на лужицу скотча на полу.

– Пей! – заорал он. – Почему ты не пьешь?

– Он не дрессированный щенок. Ты не можешь просто приказывать ему.

– Это инструмент. Инструмент сделает свою работу.

Протянулось несколько секунд… скотч начал исчезать.

– Хороший мальчик, – лениво протянул Аарон. – Хороший мальчик.

***

Вечеринка явно испортила шансы Аарона на повышение, вопрос был только в том, насколько серьезно. Аарон с головой ушел в работу, допоздна засиживаясь в офисе, пытаясь так доказать свою полезность.

А я оставалась одна. Чаще, чем когда-либо прежде. Когда утром дети уходили в школу, оставалась только я и дом, на долгие часы. Убирать было практически нечего, так что я сосредоточилась на мелком ремонте: заменила лампочки на светодиодные, обновила герметик в ванной…

Часто, когда я заканчивала что-то улучшать, привычный скрежет наждака превращался в низкое мурлыканье, будто я вынимала колючку из лапы огромного льва.

В конце концов, я переделала все, что могла исправить самостоятельно, и решила обратиться к специалисту. Брайан Логан был плотником. И моим другом еще с начальной школы. Я могла ему полностью доверять.

– Конечно я приведу в порядок твой дом с привидениями, – сказал он с легкой улыбкой. – Главное заплати настоящими деньгами.

Я закатила глаза.

– Прекрати, ты же знаешь, что я никогда не верила в подобную ерунду. Но это. Это реально.

– Твои дети правда забыли о вашей собаке? Если честно, я тоже не помню, чтобы у тебя был пес.

– Видишь. А ведь ты знакомился с Кингом, когда встретил нас на прогулке! Знакомился.

Брайан покачал головой и рассмеялся.

– Новые окна, шлифовка и пропитка паркета во всем доме… Молись, чтобы твой муж получил место партнера, потому что это влетит в копеечку.

Теперь я могу это признать: мне нравилось наблюдать, как Брайан ремонтирует дом. Как он шлифует полы. Движения шлифмашинкой по старым доскам были похожи на массаж. Когда он вытащил раму из стены, он будто вырвал гнилой зуб. Я физически чувствовала облегчение.

А главное, он работал с любовью. Говорил с домом, прямо как я, уверяя его, что все перемены к лучшему, что даже если будет чертовски больно, когда он начнет выпиливать прогнившую доску, в результате это пойдет только на пользу.

А потом явился Аарон. Теперь он приходил домой поздно, иногда пропитанный запахом алкоголя от ночных посиделок с боссом или каким-нибудь супер-важным клиентом. Обычно даже не принимал душ, рассчитывая, что дом сам вылижет его дочиста. Однажды, мертвецки пьяный, он наблевал прямо в постель, да так и уснул.

– Утром все это исчезнет, – твердил он. – Будто и не было. Тебе даже не придется стирать простыни.

Дак вот. Аарон пришел рано и застал Брайана за работой, заканчивающим установку двойного стеклопакета.

– Брайан, верно? Друг Клэр по старшей школе.

– Да, босс. Ты должно быть Аарон.

– Она не говорила, что ты красавчик, Брайан. – Аарон слегка запинался. Был час дня.

– Тебе как будто стоит немного вздремнуть, – вмешалась я. – Брайан, закончим на сегодня.

– Не-а. Я хочу видеть за что плачу. Может Брайан покажет мне что вы тут натворили.

– Надо пополнить запасы, Клэр, загляни в магазин, пока я провожу экскурсию, – предложил Брайан.

Некоторое время спустя, я столкнулась в проходе между стеллажами магазина с Биллом, толкавшим перед собой тележку, полную цветочных горшков и грунта.

– Клэр! – Он крепко обнял меня. – Как дела? Сбежала от мужа на пару минуток?

– Я хотела извиниться за то, что случилось на вечеринке. То, что Аарон сказал тебе и Марлону было непозволительно.

На лице Билла появилось странное выражение.

– Кто такой Марлон?

Все бросив, я рванула к машине, снова и снова набирая номер Брайана. Безуспешно. Я звонила и Аарону. Безуспешно. Еще до того, как въехала на подъездную дорожку, я поняла, что опоздала.

Аарон сидел на подвальной лестнице, потягивая вино прямо из бутылки и наблюдал, как пергаментная кожа опадает со скелета, как осенняя листва. Пистолет лежал у его ног.

– Я не нравлюсь этой штуке, – пробормотал Аарон, обводя рукой дом. – Он не хочет делать то, что я говорю. Но любит пожрать.

– Аарон… – Я вся дрожала от страха. – Зачем ты это сделал… Брайан…

– Какой такой Брайан? – улыбаясь спросил он. – Здесь что был парень, Клэр? Смотрел на тебя щенячьими глазками и ремонтировал твой драгоценный дом? Как думаешь, что бы он еще хотел с тобой сделать? А может ты его просто придумала? Пойди спроси у людей, слышали ли они о каком-то Брайане. Уверен, они все скажут, что его не существует.

– А Марлон?

– Он стоял у нас на пути. Ты бы слышала, какую злобную хрень от говорил обо мне в офисе. Что я оскорбил его на вечеринке. Что ж, теперь такого никогда не было. Потому что не было никакого Марлона.

– Но это было, – слезы покатились у меня по лицу. – Это было.

Аарон покачал головой.

– Тебе надо бы научиться забывать. Воспоминания могут быть опасными. – Он медленно поднял пистолет и направил его на меня. – Спускайся.

Я подумала о том, чтобы убежать. А потом о двух выстрелах четко в голову и в сердце. У меня не было ни единого шанса.

И я сделала, как было велено. Лестница натужно скрипела от каждого моего шага. Когда я шагнула в подвал, кости Брайана рассыпались прахом.

– Вставай в горячую точку. – Аарон говорил так тихо.

– Пожалуйста. Не делай этого. Подумай о детях.

– Интересно, что останется у них в памяти? Они будут думать. что мать бросила их при рождении? Или ты просто станешь большим серым пятном. Пустым местом. Что ж, скоро выясним.

От ужаса у меня подкосились ноги. Я упала на пол, рыдая, думая о своих малышах, о том, что я исчезну из их жизней. Каждый поцелуй на ночь, прочитанная книга, собранный в школу ланч – все это исчезнет

– Ты будешь помнить, – рыдала я. – Ты будешь помнить.

– Ты даже не представляешь, насколько хорошо я умею забывать.

Аарон взвел курок.

И в этот момент на него рухнул потолок. Новая балка раскололась пополам и упала прямо на моего мужа. Дом пожертвовал частью себя, чтобы спасти меня.

Аарон закричал, но Дом лишь мурлыкнул в ответ. Он был готов полакомиться снова.

Иногда мне нравится притворяться, что он умер сразу. Что балка убила его. Конечно, это неправда.

Аарон был жив, но пойман в ловушку. Он требовал, чтобы я вытащила его. Но я не слушала. Его пистолет валялся у моих ног. Никогда раньше мне не приходилось стрелять. Оружие оказалось таким тяжелым.

И я вдруг поняла, что всю жизнь смотрела спектакль Аарона. Он умел заболтать. Все юристы в этом хороши. Так убедительны. Даже тогда, будь у него достаточно времени и слов, я бы сдалась.

Но я прострелила ему голову.

А потом просто стояла и смотрела.

Кожа Аарона начала желтеть и прилипать к костям. А через полчаса, от него осталась лишь кучка пепла под обвалившимся потолком подвала.

***

Теперь я мать-одиночка. Для людей я всегда такой и была. В некотором смысле так даже проще. Я оплакала Аарона по своему. А больше никто не почувствовал горя.

Теперь мы счастливы в Доме. С тех пор, как Аарон исчез, настроение стало удивительно легким. Дом с удовольствием питается едой. Не думаю, что он вообще хотел есть мертвых. Ну или не совсем. Просто ел то, что ему давали. И я теперь стараюсь дарить ему любовь.

И все же, время от времени задаюсь вопросом, не понадобится ли вновь воспользоваться им?

Пару дней назад Дерек пришел из школы с разбитой губой. Мальчик из старших классов издевается над ним. Той ночью я никак не могла отогнать мысли о том, как притаскиваю мальчишку в подвал и кладу его тело прямо в горячую точку…

Конечно, это лишь фантазия. По крайней мере пока. Я никогда не думала, что могу убить кого-то, пока не выстрелила в Аарона.

Порой, когда на ум приходит что-то подобное, темное, я думаю о том, как тяжело на самом деле понять людей. Даже самого себя. Постоянно вспоминаю цитату из Гамлета: “Господи, мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать”. Чертовски верно.

Видите ли, я думала, что дом привлек нас из-за Аарона, но он выбрал меня в решающий момент.

И теперь я лежу ночами, слушая как он ест, и думаю: может он изначально ставил на меня?

~

Оригинал

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Черт, тут хоть иногда убирались? – ворчал Аарон, разглядывая плинтусы в крошечном домике рядом с железной дорогой.

– А я ничего не имею против пыли. Мы просто от такого отвыкли.

– Дом маленький. Грейс и Дереку придется жить в одной комнате.

– Как раз научатся делиться. Идеально.

Конечно, прежде чем купить дом. нам нужно было продать старый. И здесь возникли сложности.

Каждый раз, стоило поднять эту тему, атмосфера неуловимо менялась, будто дом злили такие разговоры. Он начал есть еще более агрессивно. То, что раньше исчезало часами, теперь буквально растворялось в воздухе за минуты. Однажды, я сидела на почти новом стуле и он взорвался подо мной кучей опилок.

– Нельзя говорить о продаже, когда мы внутри, – в итоге заметила я. – Дом злится. Он не хочет, чтобы мы уходили.

Аарон как раз закончил обсуждать с риэлтором детали дня открытых дверей.

– Ты преувеличиваешь. У него же нет… ну, разума? Это просто инструмент. И нужно использовать его с умом.

– Когда, черт возьми, ты успел стать мировым экспертом по проклятым домам? – Слова сами вырвались из меня. Я никогда раньше не говорила так с Аароном. Мы были командой. Заботились друг о друге. – Прости, – добавила я через пару секунд. – Я просто…

– У тебя стресс. Я понимаю.

– Можем мы больше не говорить о П-Р-О-Д-А-Ж-Е в доме?

Аарон усмехнулся и улыбнулся мне, поддразнивая:

– Думаешь наш проклятый дом не может читать по буквам?

А потом пришел адский день открытых дверей.

Джанет, наш риэлтор, велела нам уехать, но я не смогла устоять. Пообещала, что притворюсь покупательницей. Она была не в восторге, но, в конце концов, кто тут босс?

Покупатели начали стекаться к дому около полудня. Джанет была в шоке, вымолвила только: “Надо было испечь больше печенья!”

А вот меня не заразила ее радость. Чем больше я присматривалась к покупателям, тем больше нервничала. Большинство – одинокие мужчины дерганные, с бегающими глазами. Зачем им понадобился семейный дом?

В итоге стало очевидно, что дом привлекает людей определенного типа. Дело было не в объявлении – там все шаблонно. Возможно их привлекали фотографии… Но, если бы спросили меня, я не колеблясь ответила бы, что дело в доме. Он звал хозяев, которые могли бы дать то, чего он желал.

Первый мужчина, бросившийся мне в глаза, никак не мог перестать дергаться. Тик на лице, тик в конечностях. Я осторожно шла за ним по кухне, наблюдая, как он набивает карманы моими ножами и вилками. И ничего не сказала, гадая, что же будет дальше.

Но он ограничился малым. Пробыв в доме несколько минут, он извинился и засеменил к машине, позвякивая столовым серебром.

Оказалось, что он был лучшим из всех.

Другой покупатель был таким грузным, что едва мог ходить. Он в одиночку сожрал все приветственное печенье, и удалился, прихлебывая на ходу дешевое вино из нашей кладовой. Понятия не имею, как он вообще ее открыл.

А потом пришел он. Мужчина в белом костюме. Не задерживаясь, он направился прямиком в комнату Грейс и простоял внутри почти десять минут. Не двигаясь, только глубоко дыша, будто пытался вдохнуть ее запах, пропитавший каждый уголок. Над ним кружился мобиль-слоник, танцуя в потоке воздуха от кондиционера. Наконец, он ушел, бросив пару слов Джанет.

Она тут же подлетела ко мне, почти прыгая от радости.

– Ему понравилось! Готов пойти на все, заплатить по максимуму!

– Он посмотрел только одну комнату. – Я все пыталась понять, что, черт возьми, только что произошло.

– Видимо она ему ну очень понравилась.

Джанет уже была готова открывать шампанское, но тут подошел еще один потенциальный покупатель. Мужчина в грязном рабочем комбинезоне, будто только что вынырнувший из-под капота, не потрудившись переодеться или принять душ.

– Я случайно подслушал ваш разговор, – забормотал он, – сколько бы он не предложил, я плачу больше. Наличными.

Брови Джанет взлетели вверх.

– О. Тогда… аукцион. С каким агентом вы работаете?

Я почти видела, как в ее глазах заплясали значки доллара.

– Сам с собой. Назови цену.

Он вытер лоб, и увидел, как пот исчезает с его руки. Улыбнулся, как ребенок, и снова потер лоб.

– Прекрасный дом, – пробормотал он уже обращаясь ко мне, хоть я и не представлялась владелицей. – Очень чистый.

***

В ту ночь мне не спалось. И промаявшись немного, я разбудила и Аарона.

– Мы не можем продать дом никому из них. Это… неправильно. Если он достанется таким людям… – Я содрогнулась. – Они… они не получат этот дом.

– Итак… что тогда? Отменим продажу? Примем более низкое предложение?

– Не знаю. Просто им мы не продадим. Ты сам говорил: дом – всего лишь инструмент. И если он попадет не в те руки…

Меня прервал звук бьющегося стекла с первого этажа, а следом скрип открывающейся двери. Затем загрохотали шаги. Кем бы ни был этот человек, он точно знал, куда шел.

Я схватилась за телефон, чтобы позвонить в полицию… Но если тот, кто проник в дом хотел причинить нам вред, мы все были бы мертвы задолго до того, как появятся офицеры.

– Дети, – осенило меня. Я вскочила с кровати, но Аарон сориентировался первым. Он будто телепортировался к шкафу, уже снимая коробку с верхней полки. Затем открыл ее точными движениями и достал пистолет. Прежде чем я успела понять, что происходит, Аарон зарядил пистолет и направился к двери.

– Аарон, откуда у тебя…

Он прижал палец к губам и прислушался. Шаги поднимались по лестнице. Два, три, четыре гулких шага… дверь в комнату Грейс медленно открылась.

Аарон не терял ни секунды и выскочил из спальни.

Следующее, что я услышала: два выстрела и испуганный крик Грейс.

– Аарон?

Никакой реакции. Я огляделась в поисках чего-нибудь, что сошло бы за оружие, но ничего не нашла. Но и черт с ним. Мне нужно было быть с родными.

Выбежав из комнаты, я наткнулась на Аарона, стоящего над телом мужчины в белом костюме.

– Папа! – кричала Грейс. – Папа!

— Ш-ш-ш, – проворковал Аарон, входя в ее комнату. – Все хорошо, милая, тебе просто приснился плохой сон, вот и все.

Когда Грейс уснула, мы оттащили тело мужчины в подвал. Даже не потрудились вытереть кровь наверху – дом сделал все сам. Я с трудом сохраняла самообладание. Не то чтобы я раньше не видела мертвых людей, но первый раз труп пачкал кровью мой собственный паркет.

А еще… я едва могла смотреть на Аарона. Сердце разрывалось от благодарности за то, что он защитил Грейс от худшей из участей, но то, как он не раздумывая застрелил человека… Он выстрелил дважды еще до того, как тело мужчины упало на пол.

Наконец, мы положили труп в горячую точку. Туда, куда однажды поставили урну с прахом Картера.

– И что теперь?

– Предоставь это дому, – отозвался Аарон.

– Но мы будем помнить.

– И никто, кроме нас. А если никто не будет об этом говорить, то и мы забудем.

– Да как можно такое забыть?! – Я чуть не плакала. – Аарон, ты… ты убил человека. Разве от этого тебе…

– Нормально. Мне нормально. Вообще-то даже хорошо. Кто знает, сколько маленьких девочек пострадали от этого подонка, прежде чем… Слушай, может выпьем?

И мы распили бутылку Зинфанделя, наблюдая, как тело на полу подвала разлагается и исчезает.

– Вот тебе и аукцион, – пошутил Аарон, пытаясь разрядить обстановку.

– Ты представляешь, во что бы он превратил это место…

Аарон кивнул.

– Представляю.

Примерно через час от мужчины в белом не осталось ничего, кроме пистолета и связки ключей.

Аарон поднял оружие мерзавца и осмотрел его.

– Видимо это для нас. Застрелил бы и забрал Грейс. А может и хуже. – Аарон понюхал ствол, и его брови дернулись. – Недавно стрелял. Надо проверить его машину.

Мы вместе вышли в ночь. Аарон жал и жал на кнопку брелка, пока неподалеку не включились фары новенького седана Субару. Подсвечивая фонариком, я заглянула в салон. Безупречно чистый, почти как наш дом. Неудивительно, что он ему так понравился.

– Проверь багажник, – скомандовал Аарон. Я вдруг осознала, что он все еще сжимает пистолет, нервно оглядывая все вокруг.

Открыв багажник, я чуть не распрощалась с ужином. Внутри лежал мужчина в комбинезоне. Окоченевший. Видимо он провел внутри немало часов. Человек в белом выстрелил ему в голову и вырвал глаза.

– Типично, – коротко прокомментировал Аарон.

– Что нам делать? – Меня медленно, но уверенно захлестывала паника.

– Несем его в дом.

– Может просто оставим как есть?

– В машине возле нашего дома? Оставим мертвеца, убитого человеком, которого не существовало? Чья теперь эта машина? Ты знаешь? Поэтому мы сделаем вот что: занесем его в дом и позволим ему прибраться.

Не уверена, что в его словах была такая уж логика, но я просто не могла этого вынести. И так казалось, что я просто наблюдаю за ситуацией со стороны.

Так что мы схватили тело за руки и за ноги и потащили в дом. Видели ли нас соседи? Какая разница. Когда дом закончит, все воспоминания об этом исчезнут вместе с телом.

Мы отнесли его в подвал, ровно на то же место, которым воспользовались час назад.

И сидели на лестнице в молчании, допивая остатки вина из бутылки. А потом открыв следующую.

– Когда ты купил пистолет?

– Он всегда у меня был. Я занимался спортивной стрельбой еще в колледже, я же говорил.

– Ты не говорил, что носишь пистолет.

– А я им и не пользовался. Но хорошо, что он оказался под рукой, правда?

– Хорошо, – отозвалась я, прикладываясь к бутылке. И впервые за много лет посмотрев на мужа увидела незнакомца.

– Нельзя продавать дом. – Аарон подал голос через несколько минут. – Он заботится о нас. Теперь ты видишь?

Я крепко обняла его. Не хотела показаться неблагодарной после всего, что он для нас сделал.

– Если мы можем продать его только таким людям, как эти, тогда лучше будем хранить дом до самой смерти.

***

Аарон лег спать, а я решила принять ванну.

Вот только мне не нужно было включать воду. Кровь двух мертвецов, запятнавшая руки и пижаму, уже исчезла. Я была абсолютно чиста. Будто их никогда не было. Будто этой ночи не было.

И вот так я лежала в ванне, ожидая когда Аарон заснет, не желая слышать от него ни единого слова.

***

На той же неделе я проезжала мимо дома Памелы. После той встречи за кофе, я ни разу не разговаривала с ней. Не знаю, почему, но что-то заставило меня подняться к ее квартире и постучать.

– С возвращением. Еще вопросы, как я понимаю?

– Один. Почему вы продали нам дом? Ведь были и другие покупатели. Наверняка очень много. Почему именно мы?

Понимающая улыбка расцвела на ее лице.

– Когда владеешь таким особенным домом, всегда есть люди, которым не сможешь его продать ни за что. И вот появились вы. Просто ехали мимо. Я подумала, что это к лучшему. Твой муж так хотел заполучить это место, искренне хотел.

Да. Так и было. Я не любила дом и не ненавидела его. Просто думала, что цена отличная. Но Аарон просто влюбился в него, готов был перебить любые предложения…

Памела прикрыла глаза, вспоминая что-то, а затем кивнула. Я не сразу поняла, испугалась она или развеселилась.

А потом она прошептала…

– Дом привлекает покупателей определенного типа, не так ли, дорогая?

~

Оригинал

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Да, ты наверное права, – отвечал муж. Он всегда хотел сделать меня счастливой.

И вот, какое-то время мы старательно рыскали по сайтам с недвижимостью, в поисках других домов. Но к тому времени на рынке начался хаос из-за ковида, а мы так удачно успели вложиться на спаде… Все стремительно дорожало, процентные ставки по ипотеке росли. С каждым днем перспектива переезда казалась все более туманной.

А потом Кинг умер. Нам стоило это предвидеть. Он стал очень вялым и не ходил по большому целых два дня. Однажды он издал тот странный звук, разбудивший нас посреди ночи… Спустившись вниз, мы нашли его в гостиной. Мертвым.

– Мы все решим утром, – крепко обнял меня Аарон. Кинг был моей собакой еще до того, как мы поженились. Я обняла друга в последний раз, прощаясь.

А на утро он исчез. Грейс и Дерек радостно носились по двору, Аарон готовил блинчики, а я смотрела на океан. Внезапно ко мне подбежал Дерек с собачьей игрушкой в руках.

– Мам, смотри! Наверное соседская собака оставила у нас во дворе. Там их целая куча!

– Это плохо, – сказала я Аарону в тот вечер. – Это неправильно.

– Может и к лучшему. Они счастливы.

– Потому что не помнят, что у них вообще была собака. Они любили Кинга. А теперь его просто… как не было.

Аарон закатил глаза.

– Не всякая боль – хорошая боль. О некоторых вещах лучше забыть.

А я вспомнила собственное детство. Мою любимую черную кошечку Присциллу. Соседский ротвейлер задушил ее… Тогда в первый раз умер кто-то, кого я любила.

Еще несколько недель я не до конца понимала, что произошло. Все время ждала, что она придет и свернется рядом со мной калачиком в постели, как только поправится. А потом до меня дошло, что она уже никогда не “поправится”... что есть в жизни невосполнимые потери.

– Смерть домашнего животного – одна из вех взросления. – Я просто не могла согласиться с мужем. – Одна из тех вещей, что определяет тебя как личность, то, что ты помнишь.Это оставляет шрам. Шрамы украшают наши души.

– Я люблю тебя. И все твои шрамы. Но никто не ищет смерти специально. Если мы можем защитить детей, почему бы это не сделать?

– Ладно. – И я свернулась рядом с ним калачиком, слишком измотанная, чтобы спорить.

***

– Кому принадлежал этот дом до тебя? – спросила моя сестра Эми однажды за бокалом вина. Я все ей рассказала, но когда попыталась доказать свои слова, пролив немного вина на пол, дом отказался сотрудничать. Лужица так и осталась на кафеле. Дом умел хранить секреты.

У Эми был сын, Картер – второклассник, как и Дерек. Мы потягивали вино и наблюдали, как они носятся на заднем дворе, колошматя друг друга мягкими мечами.

– Нам продала его какая-то старушка. Одинокая. Решила перебраться в дом поменьше.

– Хм. Разве это не фишка людей, сбагривших последнего ребенка в колледж? А у нее как будто вообще не было семьи.

Я задумалась об этом на несколько секунд. Теперь, когда сестра проговорила это вслух, формулировка продавца и правда прозвучала странно. Я хотела продолжить рассуждения, но дети начали ругаться и мы отвлеклись. А когда вернулись на кухню, я уже и забыла, о чем говорили.

– Как думаешь, это дом испортил вкус вина? Похоже на уксус, – сморщилась я.

– Ну я не против небольшой выдержки. К тому же я всегда знала, что у тебя беда с головой.

– Так и знала, что ты мне не поверишь.

– О нет, я верю тебе относительно дома, правда. Просто еще и считаю, что у тебя беда с головой.

После отъезда Эми, я вспомнила ее бесцеремонный комментарий о предыдущей владелице и задумалась. А что если у той женщины была семья? Что если они умерли в этом доме? Их тоже стерло? Помнила ли она родных?

Я не могла заснуть, вопросы хороводом кружились в голове, пока я, наконец, не сдалась и не направилась на кухню. Со слабой надеждой открыла холодильник в поисках оставшегося кусочка торта, но конечно же его уже давно не было, как и бумажной тарелки и всего остального. Кухня за пару часов стала абсолютно стерильной: ни крошек, ни пятен молока и сока… На столешнице можно было делать операцию.

Так что я отправилась в свой кабинет и нашла информацию о предыдущем владельце. Ее звали Памела Чанг, больше пятидесяти лет она владела этим домом в полном одиночестве. Не очень понимая, что собираюсь сказать, я набросала ей электронное письмо, приглашая выпить кофе и обсудить некоторые особенности дома.

Было уже три утра, так что я не надеялась получить ответ еще несколько часов, а то и дней, но она ответила. Почти сразу. Пригласила меня к себе этим утром.

***

Квартира Памелы уже превратилась в свалку. Конечно все было не настолько запущено, как в телепередачах, но все поверхности были заставлены грязной посудой и отходами, а сама квартира смутно попахивала супом.

– Тебе придется извинить меня за такую небрежность в хозяйстве, – сказала Памела, когда я отряхнула диван, прежде чем присесть. – Боюсь, пятьдесят лет в этом доме убили во мне уборщицу. Хотя я варю отличный кофе. Хочешь?

Я кивнула, и она направилась на кухню. В беспорядке этого места было что-то успокаивающее. Я вдруг поняла, что уже несколько месяцев не вытирала пятно от кофе с кофейного столика, не стирала полотенце…  В этом просто не было необходимости.

Несколько минут спустя хозяйка вернулась с кофе, оказавшимся и правда таким вкусным, как было обещано.

– Дом странно влияет на зерна, правда? – сказала она, отхлебывая из чашки. – Одна из тысячи незаметных вроде мелочей.

– Вы… вы обнаружили у дома необычные свойства?

– Конечно же. Этот дом все время голоден. Не обязательно в плохом смысле, пойми меня правильно, но на мой взгляд – да. Однако, как и в случае с любым другим инструментом, все зависит от того, как им пользоваться.

Она отхлебнула кофе, оценивающе глядя на меня и продолжила:

– Скажи, вы с мужем оба собственники?

– Конечно.

– Рада за вас. Вот оно, настоящее партнерство. А я из богатой семьи. Они никогда не доверяли моему мужу, так что дом был безраздельно и полностью моим. И только я все помню.

– Риэлтор сказала, что у вас не было мужа. И вообще семьи.

– О, именно так мир это и помнит. Единственная правдивая версия событий осталась здесь, – она постучала костлявым пальцем по своему лбу. – У меня тоже были дети, прекрасные дети. Но теперь все исчезло. Дом стер их. Я и не возражаю. Есть что-то особенное в том, что они остались только в моей памяти. Тебе так не кажется?

***

Я ушла со встречи с Памелой потрясенной, но с уверенностью, что не сошла с ума. Дом питался мертвецами. Я как раз обдумывала, что это будет значить для нашей семьи, когда Эми позвонила мне.

В истерике.

– Что? Что случилось? – снова и снова спрашивала я, надеясь, что она успокоится. Хотя я не хотела знать. Эми была не из тех, кто рыдает по пустякам. Тому, что она билась в конвульсиях на том конце провода, могло быть только одно объяснение.

– Картер! – наконец выдавила она. – Он шел домой из школы. Переходил дорогу. Наверное не посмотрел… Врачи… сказали, что все случилось мгновенно. Он ничего не почувствовал…

Картер был центром жизни Эми. Она была матерью-одиночкой всю его жизнь и все, что бы она ни делала, вращалось вокруг сына. Мы с Аароном пытались поддержать ее во время подготовки к похоронам и церемонии, связывались с родственниками, помогали организовать кремацию…

Но мы не могли быть с ней круглые сутки.  Она начала пить. Бокал шардоне вечером превратился в бутылки чего покрепче, зажатые в руке все время. Она пялилась в телевизор невидящими глазами, едва способная встать с дивана, чтобы дойти до туалета.

Все это время урна с прахом Картера с выгравированным на боку именем смотрела на нее с каминной полки – неотступное и неумолимое напоминание о том, что его больше нет.

Самое худшее, что я даже не могла упрекнуть ее. Что оставалось ждать от скорбящей матери? Единственный огонек ее жизни погас.

– Она просто будет пить, пока не умрет. И я ничего не могу с этим поделать.

Аарон прижал меня к себе.

– Если только… – начал он.

– Если только что?

– Ну ты чего. Только не говори, что не думала об этом. Будет совсем как с Кингом. Помнишь, какими счастливыми были дети на следующий день после его смерти?

– Мы не сотрем Картера.

– Ладно. Но если мы этого не сделаем, возможно следующей придется кремировать твою сестру.

Тем вечером я порезалась, когда брилась. Капли крови катились по ноге в ванную и исчезали даже не дойдя до слива.

И я представила, как умираю в этом доме. С какой скоростью разлагается и исчезает мое тело. И то, какими счастливыми будут дети на следующее утро, даже не помнящие, что у них когда-то была мать.

Тогда я впервые по-настоящему начала бояться своего дома. Да, это всего-лишь инструмент. Но опасный инструмент, ведь он приводил к забвению, что еще хуже смерти.

И вот так я стояла, дрожащая, несмотря на потоки горячей воды, молясь о том, чтобы умереть вне этих стен.

Но все же я не была готова уехать. Этому инструменту, каким бы опасным он ни был, можно было найти применение.

***

– Подъем, – сказала я Эми несколько дней спустя. – Я знаю, ты не хочешь, но надо.

– Нет, – слабо ответила она, не отрывая глаз от телевизора.

– Я серьезно. Тебе нужен гребаный дневной свет. Здесь уже воняет. Ты никогда не почувствуешь себя лучше, если не постараешься.

– С чего бы мне хотеть чувствовать себя лучше? Зачем мне это?

– Ты права. – Слезы навернулись мне на глаза. – Права.

Той ночью я дождалась, когда сестра отключится, накрыла ее одеялом и забрала урну Картера, уходя из дома.

Аарон обнял меня на пороге, увидев скорбный груз в моих руках.

– Ты поступаешь правильно. Ты спасаешь ее.

В доме были горячие точки, где он ел намного намного быстрее. Кухня. Ванная. Но хуже всего – подвал. Все, что находилось внизу, исчезало за считанные минуты. Он однажды проглотил целую пиццу меньше чем за полчаса.

Я спустилась туда с урной Картера, быстро поцеловала ее и поставила на пол.

Следующий час я, сидя на лестнице, наблюдала как сначала с урны сошли все пятна и отпечатки пальцев. А потом изнутри раздался тихий звук, будто шершавый, как наждак язык, медленно вылизывал стенки.

А потом металл вдруг поплыл у меня перед глазами, а когда я потерла их ладонями, оказалось, что с урны исчезла надпись. Имя Картера исчезло.

Я подошла к урне и подняла ее. Легкую. Пустую.

***

На следующее утро я проснулась от стука во входную дверь. Эми стояла снаружи в спортивном костюме.

– Что происходит?

– Я проснулась с дичайшим похмельем и сделала худшее, что может сделать женщина: встала на весы. Когда я успела набрать почти семь кило?! Что ж, представляю тебе новую здоровую Эми! Хватит мне сидеть в одиночестве и жалеть себя! Я выйду в мир и возьму то, что хочу!

– Здорово. А чего ты хочешь?

– Разве не очевидно? – Она обвела рукой мой дом. – Отличный муж. Отличные дети. Потрясный дом! У тебя просто жизнь мечты, сестренка! И я не успокоюсь, пока не обзаведусь такой же!

Слезы потекли у меня по щекам, и я понимала, что никогда не объясню ей, отчего.

– С тобой все в порядке? – заволновалась сестра.

– Все будет хорошо, – ответила я, зная, что это ложь.

И помахала ей на прощание, наблюдая как слезинки исчезают в ненасытной глотке дома.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Да уж.

Финн отмахнулся от меня, когда подошел городской судмедэксперт. Я решил не искушать судьбу и пошел прочь.

– Ты же сказал, что уйдешь до прихода шерифа, – шепнул Майерс, поднимая желтую ленту.

– Прости! Финн подкрался незаметно. Для парня, который носит только ковбойские сапоги, у него походка как у гребаной кошки. Не волнуйся, я прикрыл тебя.

Помощник шерифа хмыкнул, но не выглядел убежденным. Я прошел несколько ярдов назад к дороге, затем обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на место происшествия. Женщине на вид было лет 30-40, обескровленное лицо серое, но все еще знакомое. Я не знал её имени, но, должно быть, проходил мимо нее в продуктовом магазине или на почте по крайней мере пару раз. В городе с населением менее трех тысяч человек было не так уж много незнакомцев. Одинокий столб, к которому её прибили, возвышался над удаленной поляной на два половиной метра. Красное кольцо окрасило разросшуюся траву и дикие цветы у ног мертвой женщины.

Все в этом деле выглядело настолько преднамеренно... Не типичное убийство – хотя, в конечном счете, какое убийство бывает типичным? – обстоятельства кричали о ритуале. Возможно, это моя обычная паранойя, а может быть, так повлиял сезон… Но видеть женщину, прибитую гвоздями к столбу, как пугало, за день до Хэллоуина казалось тревожно уместным.

По спине пробежала дрожь. Ветер медленно полз с гор, принося холод в ворохах мертвых листьев. Поплотнее запахнув джинсовую куртку, я вернулся к пикапу. Едва прошел час с рассвета, но можно было не сомневаться, что Генри уже обосновался в офисе, редактируя материалы прошлой ночи. Внутри пикапа трещал полицейский сканер. Только и разговоров, что об убийстве. Этот сканер и небольшая книжка с расшифровкой кодов полиции были моей лучшей инвестицией за все годы работы репортером. Это, и деньги, которые каждый месяц уходили на кофейные “взятки”. Когда протягиваешь человеку стакан горячего кофе в холодное утро, удивительно, насколько дружелюбным он становится.

По дороге я решил заскочить в закусочную у Кэт, чтобы выпить еще кофе. На что-то более существенное у меня совершенно не было аппетита. За стойкой уже сидела парочка постоянных клиентов. Я прожил в Клермонте почти два года, но многие местные все равно смотрели на меня так же, как в первый день. Этот наполовину оценивающий, наполовину пренебрежительный взгляд, примерно такой же приветливый, как ледяной унитаз.  В здешних местах ты либо местный, либо чужак.

Кстати, о чужаках: я заметил одного, сидящего в одиночестве в дальнем углу закусочной. Приезжие в городе встречались крайне редко – мы забрались достаточно далеко в Аппалачи, чтобы вы никогда не оказались здесь случайно или по несчастью. Незнакомец был аккуратно подстрижен, стильно одет. Синий пиджак и часы выглядели так, словно стоили дороже, чем большинство ржавеющих пикапов на парковке. Глаза за солнцезащитными очками проследили мой путь к стойке. Незнакомец улыбнулся. Я кивнул в ответ.

– Жутко выглядишь. – Эма налила мне чашку кофе, не дожидаясь заказа.

– Утро не задалось. – Я перегнулся через стойку, чтобы никто нас не подслушал. Эмма придвинулась ближе. – Я поймал сообщение об убийстве по сканеру. Нашли тело в нескольких милях от Лоттс Кроссинга. Жуткое месиво.

Эмма побледнела.

– Знаешь, кто это был?

Вот ты идиот, Тайлер. Эмма выросла в Клермонте, она местная до мозга костей. И наверняка ходила в среднюю школу вместе с жертвой, а ты тут сидишь и сплетничаешь, как базарная бабка. Мне хотелось хорошенько себе наподдать.

– Я не знаю имени. Жертва – женщина. Лет тридцать, сорок, блондинка, белая, не могу сказать, какого она роста потому что...ну… короче не могу.

Эмма уставилась на стойку.

– Надеюсь, я её не знала.

Повисло неловкое молчание. Я решил сменить тему.

– Как ты держишься? Я слышал, твой дедушка скончался на выходных.

Как только слова слетели с моих губ, я пожалел, что не могу вдохнуть их обратно. Ну какого черта ты так упорно талдычишь о смерти и мертвецах? К счастью, Эмма восприняла вопрос спокойно.

– Так странно, – сказала она, доливая мне кофе. – Я все жду, что он позвонит мне, чтобы поворчать на моего непутевого отца, или чтобы убедиться, что я иду в церковь в воскресенье. После него осталась такая пустота… но дедушка прожил удивительную жизнь. И долгую. Ему было девяносто четыре.

– Он был крепким стариканом. – Я поднял кружку в последнем салюте. – За проповедника. Ты собираешься пойти по его стопам и надеть рясу?

Эмма сдула с лица темную прядь волос и закатила глаза.

– Думаю, Клермонт не готов к женщине-священнику.

– И правда. Сюда в прошлом году только-только дошло электричество и запрет на детский труд. Нельзя торопить прогресс.

Эмма улыбнулась и пошла помогать другому клиенту. Я допил свой кофе и заказал еще порцию с собой для Генри. Незнакомец наблюдал за мной, улыбаясь своей городской улыбкой. Он напомнил мне ведущего третьесортного телешоу, еще не успевшего стать популярным.

Наверное, с моей стороны нехорошо было судить парня только по внешности. Кажется, ты становишься таким же ханжой, как местные, Тайлер.

***

Генри даже не поднял глаз от своего стола, когда я вошел в офис, под звон старинного колокольчика над дверью – артефактом тех времен, когда газета еще была небольшим магазинчиком.  Отредактированные страницы окружали Генри, лавиной красных исправлений и свежих чернил. Да и сам Генри, с вечно красными от напряжения глазами, как всегда, был перепачкан чернилами. Никогда не знал, сколько ему лет: с равным успехом можно было предположить и сорок, и семьдесят – серый силуэт с вечной ручкой в руке. Золотое пенсне низко сидело у него на носу. Генри был сутью в Клермонта, так же, как и его "Утренняя Газета".

– Я принес тебе кофе, – сказал я, протягивая пластиковый стаканчик.

– Оставь себе. Ты принес последнюю статью?

Я улыбнулся. Генри – нет.

– Для твоей колонки о фестивале тыквенного пива, Тайлер, – сказал он. – Через три часа отправляем в печать.

– У меня есть кое-что получше тыквенного пива. Прошлой ночью произошло убийство. Женщину прибили гвоздями к столбу у Лоттс-Кроссинг.

Генри наконец оторвался от редактирования.

– Кого?

– Имя не знаю. Женщина. Примерно моего возраста, возможно, чуть старше. Блондинка.

Генри задумчиво закусил ручку.

– Прибили говоришь?

– Да. Жуткое дело. Тот, кто это сделал, оставил её там, в поле, на ночь.

– И ты хочешь написать об убийстве?

– Ну, конечно. Это новость.

– Это жуть, вот, что это, – заворчал Генри, возвращаясь к бумагам. – Сдай мне статью о фестивале на две трети колонки, а я оставлю треть под расследование смерти. Если перетасовать кое-что, на третьей странице как раз будет место…

– Треть колонки на третьей странице?? О первом убийстве в Клермонте за… черт, да я не знаю, года за два?

– Я не знаю, как у вас обстояли дела в Балтиморе, но это не тот город. – Генри не собирался вступать в полемику. – Люди здесь очень чувствительные. Нет причин всех нервировать.

Я продолжал недовольно бурчать, но Генри оставался тверд.  Все равно что спорить с престарелой кирпичной стеной. В конечном итоге я сдался и быстро написал обе статьи. И, вместо того, чтобы как обычно помочь Генри редактировать, решил проявить мелочность и пойти перекусить пораньше. Но едва успел открыть дверь пикапа, как как сканер ожил.

– …всем патрулям, код один-восемь-семь на Херман-роуд недалеко от Чугунного моста.

Один восемь семь.

Еще одно убийство.

В этот раз шериф Финн подготовился. Я наткнулся на блокпост на полпути к Херман-роуд. Ни обаяние, ни обещание поставлять кофе в неограниченном количестве не помогли пройти мимо помощников шерифа. Желтая лента, окружающая место преступления, мелькала между деревьев на опушке леса. Что бы ни случилось, тело было там. Финн разговаривал с судмедэкспертом рядом с полицейской машиной. Я помахал шерифу, но здоровяк только покачал головой.

Побежденный, я вернулся в город, чтобы перекусить, как и планировал. Все еще было раннее утро, так что закусочная пустовала. Мне не хотелось рассказывать Эмме о втором убийстве, но, очевидно, слухи уже распространились. Она сама спросила меня, знаю ли я, кто это был на этот раз. Однако я и не догадывался, что личности обеих жертв будут всем известны к полудню того же дня.

***

Говорят, что в маленьких городках плохие новости распространяются как пожар, но если проливается кровь, все происходит еще быстрее.

Синди Лепье. Рой Дэниелс. Первая и вторая жертвы убийцы. Синди жила недалеко от Клермонта в трейлере у пруда. Мне кажется, что у нее не было какой-то определенной работы. Видимо выпивала. Рой был новичком в городе, еще большим, чем я. Он плотно осел на диване у родственников. Видимо, его профессией был максимум поиск меди в канализациях или продавливание койки в камере у шерифа.

Клермонт, конечно, не стал бы погружаться в траур по поводу смерти таких людей, как Синди и Рой, но, признаюсь, меня раздражало, насколько мало кому было дела до них. Я думал, что городской совет по крайней мере отменит хеллоуинскую охоту за конфетами для местных детей, пока убийца на свободе. Но нет. Совет отчетливо дал понять, что все мероприятия пройдут как обычно. И вот я, в день праздника, шагал по городу, на заходе солнца, а все вокруг вели себя так, будто ничего и не произошло.

Семьи расставляли фонарики из тыквы и развешивали скелетов на деревья во дворах. Мертвые листья покрывали землю и хрустели под сапогами, отмечая мой путь к библиотеке. Ходили слухи, что Роя прибили к шесту и выпотрошили, как Синди. Что это могло быть, если не ритуал? Моя журналистская интуиция подсказывала, что то, как совершили убийства, имело куда более глубокий смысл, чем кажется. Хотя, может быть, убийца был просто больным ублюдком. Как бы то ни было, я считал, что небольшое исследование может помочь.

Проходя мимо церкви, я заметил незнакомца, которого видел утром, стоящего на тротуаре и глядящего на часовню. Изящное угольно-серое пальто яростно трепал ветер. Мужчина выглядел в Клермонте так же чуждо, как киноактер в угольной шахте. Он, должно быть, почувствовал взгляд, повернулся, и взглянул на меня через зеркальные очки-авиаторы.

– Привет, – сказал он.

– Привет.

– Могу я вам помочь?

От того, что меня застали за бесцеремонным разглядыванием, я почему-то смутился.

– Прошу прощения, не хотел показаться грубым. На самом деле хотел сам спросить, не нужна ли вам помощь. Выглядите немного потерянным.

– О, отличный способ на это намекнуть. Вы, случаем, не знакомы с местным священником? – Он кивнул в сторону часовни.

– Пастором, вообще-то. И да, я его знаю. Точнее знал. Отец Гордон скончался на прошлой неделе. Не уверен, прибыла ли в город замена.

Мужчина улыбнулся и вернулся к разглядыванию церкви.

– Жаль, жаль.

Меня охватило холодом, возможно, из-за ветра.

– Вы его знали?

– Очень хорошо.

Чужак всем видом показывал, что разговор окончен. Я пробормотал прощание и опрометью бросился в библиотеку, едва не споткнувшись о тыкву на тротуаре. С моей стороны было абсурдно не доверять незнакомцу только потому, что он новичок в городе. Эта дурная привычка присуща некоторым местным жителям, но точно не такому просвещенному парню, как я. Тем не менее, я не мог избавиться от давящего беспокойства всякий раз, когда думал о нем. Дело было не только в его виде, не только в том, как сильно он несоотвествовал городу. Я говорил себе, что это просто воображение, но вспоминал наш разговор перед церковью и снова и снова ловил себя на одной детали.

Я не помню, чтобы у него была тень.

***

Библиотека Клермонта небольшая и уютная, – отличное место, чтобы убить время дождливым днем или посидеть с книгой, когда за каменными стенами летит снег. Обычно в этот поздний час здесь было пусто, но когда я вошел, у стола возле аквариума с черепахами сидели два человека. Между ними лежала стопка старых книг, некоторые из которых были открыты. В одном из силуэтов я узнал Кейси – местного библиотекаря, а в другом – мою подругу из закусочной.

– Я опоздал на собрание книжного клуба?

Эмма подняла голову и усмехнулась.

– У меня было странное предчувствие, что ты появишься здесь в поисках неприятностей.

– Не неприятностей. Истории. – Я указал на стопку книг перед Кейси. – Предполагаю, здесь найдется старая добрая коллекция местных легенд, рассказов о серийных убийцах и прочего жуткого дерьма для исследований, верно?

– И немного книг по демонологии, колдовству и ритуалам кровавых жертвоприношений, – добавил Кейси. – Для пущего эффекта.

Библиотекарь протер очки уголком жилета. Кейси вписался бы, как родной. на обложку квартального вестника “Типичный библиотекарь". Однако до меня дошли слухи, что раньше он был барабанщиком в панк-группе, так что никогда не знаешь, какие секреты скрывают люди. Единственным признаком прошлой жизни Кейси были его забитые татуировками руки, которые он обычно прятал под рубашкой.

– Итак, нашли что-нибудь пригодное для печати? – спросил я, сев напротив Эммы.

– Мы только начали, – отозвалась она. – Здесь многое предстоит перелопатить. – Эмма закрыла книгу. – Я думаю, было бы полезно увидеть место второго убийства.

– Я уже пробовал. –  Я пожал плечами. – Финн перекрыл дороги.

– Сомневаюсь, что это так останется после темноты.

– Позволь мне внести ясность. Эмма, ты хочешь проникнуть на место преступления, на место жестокого кровавого ритуала... в лесу... в ночь на Хэллоуин?

– Да.

– Я в деле, - сказал я, поднимаясь.

– А я – нет, – добавил Кейси. – Я буду держать оборону здесь и продолжу просматривать книги. Могу даже настроить проектор и изучить некоторые микрофильмы из старых номеров  “Газеты'".

Я ударил по столу.

– Да! Прямо как в "Секретных материалах". Чур я Малдер!

– Тайлер. Люди умерли. Настоящие люди.

– Да. Извини. Ты права, Эмма. Это, эм… это было грубо.

Она подмигнула.

– Но немного все-таки похоже на “Секретные материалы”, правда?

***

К тому времени, как мы добрались до Херман-роуд, уже полностью стемнело. Прогноз Эммы оказался верным: на обочине рядом с местом убийства  стояла всего одна полицейская машина. Эмма велела мне проехать мимо поворота на Херман и припарковаться через одну улицу. Мы срезали путь через пару задних дворов и добрались до лесной чащи. А там оставалось всего десять минут пешком до первой желтой ленты.

Полицейский участок Клермонта не обладал самыми передовыми методами, но я был шокирован, увидев, насколько мало они сделали для обеспечения безопасности места преступления. Тело убрали (слава богу), но следы убийства остались на всеобщее обозрение. Ржаво-красные пятна покрывали траву, листья и корни у столба, на котором, вероятно, был прибит Рой. Повсюду были отпечатки ботинок, сломанные ветки, даже несколько оберток от еды. Я водил фонариком, как метлой, исследуя каждый сантиметр на наличие подсказок, которые могли бы нам дать намек на то, где убийца нанесет следующий удар.

Мы целый час рыскали вокруг в поисках чего-нибудь, что ускользнула от глаз лучших ищеек Клермонта. Даже без тела Роя на столбе сцена ужасала. Солнце еще не зашло, но в лесу стояла кромешная тьма. Мы двигались осторожно, сканируя землю фонариком шаг за шагом. В какой-то момент я поскользнулся на чем-то мягком. Выругавшись, я посмотрел вниз и увидел неопознанный кусок фиолетово-серого цвета.

– Похоже коронер кое-что упустил, –  сказал я, пытаясь сдержать тошноту.

Эмма молчала.

– Думаю, здесь мы ничего не найдем, - сказала она. – Вернемся в город. В архиве церкви хранятся кое-какие старые записи, о которых мне рассказывал мой дедушка. Может, нам следует взять их…

Телефон Эммы начал вибрировать.

– Привет... Кейси, притормози. Нет, я не могу... успокойся, просто успокойся. Начни сначала...

– Что случилось? – прошептал я.

Эмма прижала телефон к груди.

– Это Кейси. – Она оглядела лес. – Я думаю, можно с уверенностью сказать, что мы здесь одни. Я включу громкую связь.

–...может случиться в любую минуту, так что нам нужно торопиться. – Восторженный голос Кейси разносился из телефона.

– Кейси, можешь начать сначала? – попросила Эмма. – Тайлер слушает тебя на громкой связи.

– Я знаю, где будет следующее убийство, – возбужденно затараторил Кейси. – Черт, это безумие! Такое уже случалось раньше.

– Когда? – спросил я.

– Почти семьдесят лет назад. В пятидесятых годах произошло тройное убийство. Ритуальное убийство, как у Синди и Роя.

– Как ты это нашел? – Спокойный голос Эммы резко контрастировал с тем, как взволнованно я себя чувствовал.

Я услышал нотку гордости в голосе Кейси.

– Членство в правлении Исторического общества наконец принесло свои плоды. Я вспомнил об убийствах, когда вы ушли из библиотеки. Проблема была в том, что я не смог вспомнить – год, когда умерли те бедолаги, только приблизительное время. Мне пришлось включить проектор и просмотреть статьи в "Газете" за тот период времени. И я нашел то, что искал. С первой попытки выбрал правильный год, представьте? Повезло.

– Очень повезло, – прошептала Эмма. Прозвучало безжизненно.

– Забавно, даже после того, как нашел нужное издание, я едва не пропустил статью, – продолжил Кейси. – Жестокое тройное убийство – новость для первой страницы, но представьте себе, кто-то додумался запихнуть его на третью.

В животе у меня похолодело, словно я только что проглотил ведро льда.

– На какую страницу? – переспросил я.

Слышно было, как Кейси перелистывает бумаги на другом конце телефона. Вероятно, читал свои заметки.

– Да, все точно. Статья на третьей странице октябрьского выпуска “Утренней Газеты” 1955 года.

Эмма вопросительно посмотрела на меня. Я просто покачал головой. Совпадение.

– Ты сказал, что есть предположение, где будет следующее убийство? – спросила Эмма у Кейси.

– Не “предположение”. Я уверен. Три убийства в пятьдесят пятом году дают паттерн.

– Убийства происходят в одном и том же месте? – не удержался я.

– Нет, нет. Они составляют одну и ту же форму. Треугольник. Каждое место смерти ровно в трех милях от следующего по прямой. И раз мы знаем положение двух тел, то третье произойдет либо к югу, либо к северу.

Лицо Эммы было пустым в холодном свете телефона.

– В любом случае шансы пятьдесят на пятьдесят. А ты сказал, что уверен.

– Южная точка была бы далеко за пределами Клермонта на горе, – ответил Кейси. – А вот северная – внутри города. Эмма, церковь ровно в трех милях от места обоих убийств. Если это какой-то ритуал, какое-то… жертвоприношение, то последняя смерть произойдет там. Я уверен.

– Хорошо. – Эмма ответила после минутного молчания. – Сиди на месте. Мы отправимся...

– Я уже в пути.

– Нет! – С внезапной яростью рявкнула Эмма. – Не приближайся к церкви. Это небезопасно.

Я услышал улыбку в голосе Кейси.

– Не волнуйся обо мне. Я не идиот. Я уже позвонил шерифу, и он встретится со мной там. Скоро увидимся.

– Кейси. Кейси? Черт.

Эмма опустила телефон и перевела дыхание.

– Безрассудный чувак, но я уважаю это, – подал я голос.

Её лицо было наполовину скрыто во мраке, но я мог сказать, что она одарила меня холодным взглядом, разом стершим улыбку с моего лица.

– Эм...нам, наверное, стоит ехать ему навстречу?

Эмма проигнорировала меня и подняла телефон. Но застыла, прежде чем успела набрать номер. Я проследил за её взглядом до густой чащи в окружающем нас лесу. Два ярко-красных глаза уставились на нас, паря примерно в двух метрах от земли.  Они не столько отражали свет, сколько пылали им. Я обвел пространство лучом фонарика. В ответ, вместо того, чтобы развеяться, каждая тень, как будто, только стала гуще. И теперь вместо двух глаз за нами наблюдала дюжина или больше красных точек.

– Уходим, – шепнула Эмма.

Я кивнул, и мы начали отступать. Я постоянно водил фонариком из стороны в сторону. Теперь глаза были повсюду вокруг нас, сотни и сотни горели между деревьями. Ночь уже была темная, безлунная, но, казалось, с каждой минутой становилось все темнее. Где-то в тени раздался безошибочно узнаваемый звук – треск падающего дерева. Потом еще один.

– Беги, – прошипела Эмма.

Мы мчались сквозь лес обратно к пикапу. Снова и снова я спотыкался о корни или камни, и полу-бежал на четвереньках, стараясь не упустить прыгающий синий огонек телефона Эммы. Она двигалась по лесу знакомым путем даже в темноте. Наверное, еще одно преимущество того, что ты местный.  Мы обогнали то, что окружало нас среди деревьев. Или это оно решило нас не преследовать... В любом случае, мы добрались до пикапа целыми и невредимыми. Эмма даже не дала отдышаться, и тут же вдавив педаль в пол, рванула обратно в город.

Обратная дорога прошла в молчании. Клермонт был ярко освещен и оживлен. Семьи бродили по тротуарам, крошечные призраки и скелеты стучались в двери и обменивались конфетами на Главной улице. Сцена была настолько обычной – чуть ли не сошедшей с открытки, – что трудно было поверить, что в тот день уже было совершено два убийства и, возможно, готовится третье.

Мы нашли церковь незапертой, но тихой. Единственный свет давала кучка молитвенных свечей в глубине зала. Я чувствовал запах старого дерева и благовоний от тысяч служб.

– Как думаешь, где... – начал я, но Эмма уже направилась к боковой двери.

Я последовал за ней, осматривая темные углы в поисках красных глаз. Дверь вела в короткий коридор, заканчивающийся узкой лестницей и еще одной дверью, уже в подвал. Эмма быстро сбежала вниз и пронеслась через подвал. В углу лежал пыльный коврик, частично прикрывавший что-то похожее на люк. Она без раздумий потянула за металлическое кольцо и, как будто, удивилась, когда крышка поддалась. Эмма исчезла в яме.

Меня охватило непреодолимое желание уйти. Покинуть церковь и Клермонт в целом. Но я не мог бросить Эмму, да и Кейси все еще не было видно. Плюс... мне необходимо было знать, что происходит. Так что я забрался в разверстую дыру и спустился по ржавой лестнице. Когда мои сапоги коснулись дна подземелья под церковью, я обернулся…

…и сдавленно закричал.

Кровь покрывала все. На земле лежали тела.

Подземелье освещала единственная лампочка, качающаяся на шнуре. В жестком белом свете я стоял на месте битвы. Помощник шерифа Майерс свернулся калачиком на земле, в луже крови. Рядом с ним валялся дробовик. Тот незнакомец, которого я видел в городе, ветошью рухнул у стены, его дорогую рубашку испещрили дырки от дроби. Шериф Финн сидел на складном стуле, тяжело дыша и прижимая пистолет к бедру. Лампочка в очередной раз качнулась, и моим глазам открылось то, что осталось от Кейси.

Он был третьей жертвой, пригвожденный к столбу с распоротым жилетом и вывалившимися кишками. Эмма замерла посреди маленькой комнаты, уставившись на тело Кейси.

– Что ты наделал?.. – прошептала она.

Шериф кашлянул и медленно встал. Я заметил, что его рука (та, которая не держала пистолет) болталась вдоль бока, явно сломанная.

– Дела пошли плохо, – Финн был спокоен. – Ничего не поделаешь.

– Кейси не должен был быть следующим, – закричала Эмма. – Он был нашим другом. Зачем ты это сделал?!

Шериф опустил глаза.

– Мы не собирались ничего делать, просто сидели и ждали вас. Но эта тварь… – Он кивнул на труп незнакомца и фыркнул. – Оно вломилось сюда, и все полетело к чертям. Майерс успел угостить его двенадцатым калибром прежде, чем оно вырвало ему горло. Я сам всадил в него две обоймы. И все равно, ублюдок сломал мне руку, как сырную палочку, прежде чем ушел в нокаут. Кейси получил пару пуль в этом хаосе. Извини, Эмма, но нам нужен был третий.

– У нас был третий, – процедила Эмма, указывая на меня.

Это было все равно что получить удар кулаком в грудь. Из меня вышел весь воздух. Шериф Финн печально посмотрел на меня.

– Как я уже сказал, Кейси все равно был не жилец. Не умирать же ему зря. Поэтому я распял его и произнес те слова, которым научил меня твой дед, и теперь все кончено. Не так, как нам хотелось, но... ничего не поделаешь.

Эмма стояла, как статуя, свирепо глядя на шерифа. Я не мог решить, чего хочу больше: бежать к лестнице или свернуться в клубок прямо здесь.

– Пожалуйста, – сказал я. – Что происходит? Почему вы убили Кейси?

– Чтобы остановить меня, – раздался голос позади меня.

Я повернулся и увидел, что незнакомец стоит, немного пошатывающийся, но невероятным образом живой, несмотря на то, что его рубашка превратилась в решето от пуль. Зеркальные авиаторы потерялись в пылу битвы, и его глаза сияли ярко-красным светом. Таким же, как и те, что наблюдали за нами в лесу.

– Что ты такое?

– Посланник. – Незнакомец задумчиво запустил палец в дыру на груди. Финн держал его на прицеле, а Эмма практически рычала. – Что ж, все и правда обернулось чертовой неразберихой.

– Нечистое создание, – начала Эмма. – Тебе здесь не рады. Убирайся.

Незнакомец обернулся ко мне.

– В этом городке не любят чужаков, тебе не кажется?

– Что ты за посланник?

– Тот, что не справился, судя по всему.  Мой повелитель все еще спит под горами и, похоже, так и останется спать. – Незнакомец посмотрел на Эмму. – Ты родственница старого проповедника, верно?

– Да. Внучка.

– Он был настоящим сукиным сыном. Жаль, что мне не довелось понаблюдать, как умирает этот лицемер. Я слышал, его нашли в луже его собственной...

– Заткнись! – рычала Эмма. – Мы закончили. Ты трус и паразит. Ты так боялся моего деда, что не осмелился появиться в Клермонте, пока он не умер. Он, должно быть, сделал с тобой нечто ужасное в пятьдесят пятом, мм?

Губа незнакомца дернулась, и я увидел, как Финн готовился выстрелить. Но существо просто рассмеялось.

– Да, ты похожа на своего деда, это точно.

Эмма кивнула.

– И, как и мой дед, я могу причинить тебе боль, если понадобится.

Незнакомец поднял руки.

– Успокойся, пастор. Ты уже меня победила. Ритуал завершен.

Мой взгляд метался  между шерифом с пистолетом, незнакомцем с красными глазами и Эммой со сжатыми кулаками.  Я не мог сказать, кто из них троих был самым опасным. Но все равно должен был знать, почему люди умирали.

– Что за ритуал? Что вы пытались призвать? И почему трем людям нужно было умереть из-за этого?

– Мы ничего не призывали, – выплюнула Эмма. – Ритуал защищает город. Обращение к Самайну, три смерти в перевернутой святой троице. Кровь защищает город и удерживает Кошмар Под Горой.

– Спросите своих трех жертв, насколько они сейчас “защищены”, – хихикнул незнакомец.

– Пьяница и бродяга. Кто будет скучать по ним? – презрительно бросила Эмма.

– А Кейси? – Я не мог на этом успокоиться.

У Эммы хватило такта хотя бы выглядеть виноватой.

– Это должен был быть не он.

Она пристально посмотрела на меня.

– Ох, – только и сказал я, наконец понимая.

Похоже, даже спустя два года, я остался чужаком в Клермонте.

Незнакомец снова засмеялся и покачал головой. Он протиснулся мимо меня.

– Удачи, – прошептал он мне, ухватившись за лестницу. А потом крикнул Эмме и Финну: – Увидимся на следующий год. Мой повелитель проснется в один из Хэллоуинов. И тогда он будет пожирать.

Незнакомец полз вверх по ступенькам, как паук. Я повернулся, только чтобы увидеть, как шериф направил свой пистолет мне в лицо.

– Прости, парень, – сказал Финн.

– Подожди! Подожди. Просто скажи мне... кто еще в городе знает?"

– Все, кто имеют значение. – Финн смотрел на меня с грустной улыбкой

Я закрыл глаза.

– Стой.

Эмма подошла к Финну и опустила его руку с пистолетом.

– Мы не можем просто отпустить его, – возразил шериф.

– Ритуал завершен. Мы в безопасности еще на один год. Может быть, даже дольше, теперь, когда посланец знает, что в Клермонте снова есть пастор. Нет необходимости в других смертях. Кроме того, – Эмма посмотрела на меня равнодушными зелеными глазами, – кто ему поверит?

***

Той ночью я уехал из Клермонта и вздохнул с облегчением, когда последние его следы исчезают из зеркала заднего вида. Эмма права, кто мне поверит? Спящие боги, неубиваемые монстры и кровавые жертвоприношения. Но отчего-то мои мысли снова и снова возвращаются к этому проклятому городу. Будут ли они снова убивать на Хэллоуин? Каждый Хэллоуин? Это цена, которую они готовы платить за мир?

И главный вопрос, на который я пока не могу ответить.

Я просто позволю этому продолжаться?

~

Оригинал

Телеграм-канал

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Номер 4: Тщательно присыпь землей. Не наступай на поверхность.

Я посмотрел вниз, на участок земли прямо под моими ногами. Я еще не совсем наступил на точку X, но уже был опасно близок к ней.

Я повертел записку в руках, размышляя, нет ли там еще чего-нибудь, что позволило бы собрать все кусочки воедино, но больше ничего не было.

- Как видите, к дому прилагается большой задний двор, - раздался голос моей жены с террасы, - Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Джонс.

Я спрятался за яблоней, наблюдая, как моя жена зовет к себе незнакомого мужчину в оранжевой флисовой рубашке. Что происходит? Что они здесь делают?

- Что это? - услышал я вопрос мужчины.

Я выглянул из своего укрытия. Мой кейс! Но... что он делал на стуле в патио?

- Извините, - сказала моя жена, - мой бывший муж был фокусником. Давайте я уберу это.

Минуточку, бывший муж? Насколько мне известно, моя жена была замужем только один раз...

- Фокусник? - ответил мужчина с явным удивлением в голосе, - А какие фокусы он показывал?.

Даже с того места, где я стоял, я услышал, как моя жена с досадой вздохнула.

- Ох, я не знаю, ему нравился этот... как его... Гудини?

- Гудини! - воскликнул мужчина, сцепив руки, - Так он был артистом?

Выражение его лица было веселым, но моя жена не улыбнулась.

- Что-то в этом роде, - сказала она, а затем добавила, - Итак, вы заинтересованы в покупке дома?

По коже побежали мурашки. Покупка дома? Она продавала нашу собственность? За моей спиной?

Я уже собирался выяснить что здесь происходит, как вдруг мое внимание привлек маленький, поблескивающий в траве предмет. Сердце заколотилось в груди, когда я наклонился чтобы поднять его.

Это был ключ.

Ключ от наручников.

Желудок сжался. Что ключ от наручников делает в нашем саду? И почему...

Я задохнулся, заметив красные следы на запястьях. Они расцвели на коже, сырые и натертые, словно результат напряженной борьбы. Я уставился на них, на грядку с овощами, а затем на жену, которая все еще болтала с мужчиной на террасе.

Кровь застыла в жилах, когда я понял, что произошло.

Это не сокровища были тут зарыты, а я сам.

А та записка… это была инструкция для моей жены.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.